Неточные совпадения
«И рад бы
в рай, да дверь-то
где?» —
Такая речь
врываетсяВ лавчонку неожиданно.
— Тебе какую
дверь? —
«Да
в балаган. Чу! музыка!..»
— Пойдем, я укажу...
На минуту она опомнилась и поняла, что вошедший худой мужик,
в длинном нанковом пальто, на котором не доставало пуговицы, был истопник, что он смотрел на термометр, что ветер и снег
ворвались за ним
в дверь; но потом опять всё смешалось…
Но вот, точно ветер
в комнату сквозь щели плохо прикрытых окон и
дверей, назойливо
врывается нечто уже лишнее, ненужное, но как будто незнакомое.
Ехали долго, по темным улицам, где ветер был сильнее и мешал говорить,
врываясь в рот. Черные трубы фабрик упирались
в небо, оно имело вид застывшей тучи грязно-рыжего дыма, а дым этот рождался за
дверями и окнами трактиров, наполненных желтым огнем.
В холодной темноте двигались человекоподобные фигуры, покрикивали пьяные, визгливо пела женщина, и чем дальше, тем более мрачными казались улицы.
Он не успел разобраться
в своих чувствах, как
в отворенную
дверь ворвался усиленный звук гула уголовных (у них нынче было что-то особенное), и
в камеру вошла Катюша.
Заезжали Половодов, Виктор Васильич, доктор, — всем один ответ: «Барин не приказали принимать…» Виктор Васильич попробовал было силой
ворваться в приваловскую половину, но
дверь оказалась запертой, а Ипат вдобавок загородил ее, как медведь, своей спиной.
Воспользовавшись тем, что Дмитрий Федорович,
ворвавшись в залу, на минуту остановился, чтоб осмотреться, Григорий обежал стол, затворил на обе половинки противоположные входным
двери залы, ведшие во внутренние покои, и стал пред затворенною
дверью, раздвинув обе руки крестом и готовый защищать вход, так сказать, до последней капли.
Вдруг грохот шагов по коридору.
В дверь вместе с дымом
врываются швейцар и пожарный.
Казалось, кто-то
ворвался в дом и слепо стучится к нам
в двери, не находя входа…
Харитина вбежала к себе
в квартиру по лестнице, как сумасшедшая, и сейчас же затворила
двери на ключ, точно Галактион гнался за ней по пятам и мог
ворваться каждую минуту.
Между тем там, за чертой этого заколдованного круга, жизнь кипела, волновалась, бурлила. И вот, наконец, наступило время, когда старый наставник решился разорвать этот круг, отворить
дверь теплицы, чтобы
в нее могла
ворваться свежая струя наружного воздуха.
Подбодренные смелостью старика,
в дверях показались два-три человека с единственным заводским вором Мороком во главе. Они продолжали подталкивать дурачка Терешку, Парасковею-Пятницу и другого дурака, Марзака, высокого старика с лысою головою. Морок, плечистый мужик с окладистою бородой и темными глазами навыкате, слыл за отчаянную башку и не боялся никого. С ним под руку
ворвался в кабак совсем пьяный Терешка-казак.
Вдруг с силой отворилась
дверь и Елена, бледная, с помутившимися глазами,
в белом кисейном, но совершенно измятом и изорванном платье, с расчесанными, но разбившимися, как бы
в борьбе, волосами,
ворвалась в комнату.
Горничная вышла, осторожно затворив за собой
дверь.
В большие окна
врывались пыльными полосами лучи горячего майского солнца; под письменным столом мирно похрапывала бурая легавая собака.
В соседней комнате пробило девять часов. Нет, это было невыносимо!.. Раиса Павловна дернула за сонетку.
В сенях что-то грохнуло и покатилось — должно быть, самоварная труба.
В комнату
ворвался денщик, так быстро и с таким шумом отворив и затворив
дверь, точно за ним гнались сзади.
В беспрестанно отворяемую
дверь врывается холодный воздух.
Но
в те же
двери навстречу ему
ворвались три лакея и две девки.
Малюта вышел. Оставшись один, Максим задумался. Все было тихо
в доме; лишь на дворе гроза шумела да время от времени ветер,
ворвавшись в окно, качал цепи и кандалы, висевшие на стене, и они, ударяя одна о другую, звенели зловещим железным звоном. Максим подошел к лестнице, которая вела
в верхнее жилье, к его матери. Он наклонился и стал прислушиваться. Все молчало
в верхнем жилье. Максим тихонько взошел по крутым ступеням и остановился перед
дверью, за которою покоилась мать его.
Оттолкнула Варвару и кинулась к
двери. Ее не успели удержать. Наклонив голову, сжав кулаки,
ворвалась она
в столовую, с треском распахнув
дверь. Там она остановилась близ порога, увидела испачканные обои и пронзительно засвистала. Она подбоченилась, лихо отставила ногу и неистово крикнула...
В ту самую минуту как Милославский поравнялся против церковных
дверей, густые тучи заслонили восходящее солнце, раздался дикий крик казаков, которые, пользуясь теснотой и беспорядком,
ворвались наконец
в чертоги царские; и
в то же самое время многочисленные толпы покрытых рубищем граждан московских, испуганных буйством этих грабителей, бежали укрыться по домам своим.
Гулкий шум мягкими неровными ударами толкался
в стёкла, как бы желая выдавить их и налиться
в комнату. Евсей поднялся на ноги, вопросительно и тревожно глядя на Векова, а тот издали протянул руку к окну, должно быть, опасаясь, чтобы его не увидали с улицы, открыл форточку, отскочил
в сторону, и
в ту же секунду широкий поток звуков
ворвался, окружил шпионов, толкнулся
в дверь, отворил её и поплыл по коридору, властный, ликующий, могучий.
Дверь отворяется настежь… и отец,
в халате, без галстука, тетка
в пудраманте [Пудрама́нт (правильнее: «пудроманте́ль») — легкая накидка, которую надевали на плечи во время пудрения лица, головы.], Транквиллитатин, Василий, Юшка, другой мальчик, повар Агапит — все
врываются в комнату.
— Да чего тебе от нас надо? — крикнул Ермолай,
врываясь силою
в двери.
В дверь белыми клубами
врывается холод, окутывая варщика Никиту, — оглянувшись на хозяина, Никита попросил...
Незапертая
дверь, сорванная с клямки, распахнулась, оглушительно хлопнув о стену, и
в яркий просвет, образованный ею,
ворвалась черная кричащая толпа. С исковерканными злобою лицами, давя и толкая друг друга и сами не замечая этого,
в хату стремительно ввергались, теснимые сзади, десятки потерявших рассудок людей. Растрепанные, волосатые, озверелые лица нагромоздились снаружи по окнам, загородив собою золотые пыльные столбы света и затемнив комнату.
Вздыхая, кряхтя и позевывая, Степан зажег лампу и оделся. Когда он вышел
в сени, Марья быстро и легко скользнула с кровати и пошла затворить за ним
двери. Из сеней вдруг
ворвался в нагретую комнату вместе с холодом, точно чье-то ядовитое дыхание, гнилой, приторный запах тумана.
Больше говорить не хотелось, да и не было надобности, — мы понимали друг друга. На нас глядели и говорили за нас темные стены, углы, затканные паутиной, крепко запертая
дверь…
В окно
врывались волны миазмов, и некуда было скрыться. Сколько-то нам придется прожить здесь: неделю, две?.. Нехорошо, скверно! А ведь вот тут, рядом, наши соседи живут не одну неделю и не две. Да и
в этой камере после нас опять водворится жилец на долгие месяцы, а может, и годы…
Вдруг
дверь распахнулась,
в комнату
ворвалась струя свежего морского воздуха, и высокий смуглый рыбак, волоча за собой мокрые разорванные сети, входит
в горницу со словами...
Потом группа ямщиков медленно направилась к нашей юрте.
Дверь скрипнула,
ворвался клуб холодного воздуха… Ямщики один за другим входили
в избу, подходили к камельку, протягивали руки к огню и смотрели на Островского. Тот как будто даже не замечал их…
Он сердито выдвигает
дверь, и
в вагон
врывается свет.
Самая обманчивая метода у болтунов с церемониями. Такой болтун,
ворвавшись к вам
в кабинет смело и решительно, скорчивает вдруг испуганную физиономию, становится на цыпочки и бросается назад к
двери, со словами...
Дверь в келью то и дело отворялась, и морозный воздух клубами белого пара каждый раз
врывался в жарко натопленную келью.
Больная стоит у печи и смотрит на
дверь, а
дверь вдруг распахнулась и с клубом холодного облака
врывается в избу соседняя озорница, а перед собою толкает маленького черненького ягненочка.
При этих словах все поднялось, взмешалось, и кто бежал к
двери, кто бросался к окнам; а
в окна чрез двойные рамы
врывался сплошной гул, и во тьме, окружающей дом, плыло большое огненное пятно, от которого то
в ту, то
в другую сторону отделялись светлые точки. Невозможно было понять, что это такое. Но вот все это приближается и становится кучей народа с фонарями и пылающими головнями и сучьями
в руках.
Теперь крепко связанная по рукам и ногам Милица лежала
в тесном кругу ее врагов. Веревки до страшной боли перетягивали ее суставы, врезаясь
в тело. Все члены ее затекли и онемели. A
в открытую
дверь сарая понемногу уже
врывался серый белесоватый рассвет, предвестник скорого утра. Все настойчивее, все яснее прорывала ночную мглу его резкая полоса на востоке.
Саша равнодушен, и волнует его только одно обстоятельство, а именно: за
дверью величают его негодяем и преступником. Каждую минуту он готов вскочить,
ворваться в кабинет и
в ответ на противный, металлический голос полковника крикнуть...
Наступило утро следующего дня. Высокий цейгмейстер с трепетом сердечным стоял уже у кабинета пасторова, осторожно стукнул
в дверь пальцами и на ласковое воззвание: «Милости просим!» —
ворвался в кабинет. Глик сидел, обложенный книгами всякого размера, как будто окруженный своими детьми разного возраста. Не успел он еще оглянуться, кто пришел, как приятель его сжимал уже его так усердно
в своих объятиях, что сплющил уступы рыже-каштанового парика, прибранные с необыкновенным тщанием.
Нинка, не стучась, распахнула
дверь и
ворвалась к Лельке. Крепко расцеловались. Смеялись, расспрашивали, дивились, что так близко друг от друга работают и не знали. Нинка видела
в комнате две кровати, видела Ведерникова, сидящего на одной из них. Но об этом не спрашивала. Кому какое дело?
В это время ослепительная молния
ворвалась за нами не только
в двери, но и
в окна и, казалось, сквозила во все пазы избушки.
Хлопая
дверями, стуча
в окна и по крыше, царапая стены, оно то грозило, то умоляло, а то утихало ненадолго и потом с радостным, предательским воем
врывалось в печную трубу, но тут поленья вспыхивали и огонь, как цепной пес, со злобой несся навстречу врагу, начиналась борьба, а после нее рыдания, визг, сердитый рев.
Был отчаянный стук, крик, трусливые угрозы застрелить сквозь
дверь; и когда, почти сбивая с ног полуголую Любу,
ворвались дружной лавой
в маленькую комнату и наполнили ее сапогами, шинелями, ружьями, то увидели: он сидел на кровати
в одной рубашке, спустив на пол голые, волосатые ноги, сидел и молчал.
Однажды утром, когда Валя сидел с Настасьей Филипповной за завтраком,
в столовую
ворвался Григорий Аристархович. Шляпа его съехала на затылок, лицо было потно; еще из
дверей он радостно закричал...